Одна громаднейшая ошибка всех, то махровых историков и рядового обывателя, в описании истории – это идеология и состав Советов.
Первые Советы после февральской революции – либерально-народные представители всех партий и сословий – творили новое право, создавали всевозможнейшие проекты переустройства политического, общественного и экономического быта России.
Какие только проекты не создавались на этих собраниях!
В эти дни была обнаружена удивительная универсальность знаний интеллигента и простого серого обывателя… Не было ни одного вопроса, который оказался бы не под-силу любому посетителю этих народных собраний.
Так думалось. На самом же деле оказалось, что все это творчество было «пленной мысли раздраженье», что после него осталось пустое место, смута и угар. Упоение свободой.
Позицию большевиков в отношении судьбы бывшего царя, четко выразил представитель партии ВКП(б) Стеклов 30 марта 1917 года, на Всероссийском совещании делегатов от Советов рабочих и солдатских депутатов и членов Временного правительства:
«Из разговоров с Временным Правительством, узнали, что оно их уже арестовало, правда, не так, как мы хотели, но все-таки арестовало. И тогда мы сделали Временному Правительству от Исполнительного Комитета заявление, в котором указали, что отнюдь не из мотивов личной мести или желания возмездия, хотя бы и заслуженного этими господами, но во имя интересов русской революции и свободы, столь дорого завоеванной русским народом, мы признаем необходимым немедленный арест всех без исключения членов бывшей царской фамилии, а также конфискацию всех их имуществ недвижимых и движимых и содержания их под стражей и арестом до тех пор, пока не последует отречение их от капиталов, которые они держат за границей и которых нельзя иначе, оттуда достать. (Бурные аплодисменты).
Отречение их всех за себя и за своих потомков навеки от всяких притязаний на Российский престол и лишений их навсегда прав российского гражданина. (Бурные аплодисменты).
Разрешение же вопроса о дальнейшей участи лиц бывшей императорской фамилии должно последовать не иначе, как по соглашению с Советом Рабочих и Солдатских Депутатов. (Голоса: правильно, аплодисменты).
И наконец, допущение комиссара Совета Рабочих и Солдатских Депутатов к участию в их аресте, содержании их под стражей и ведении с ними переговоров по пунктам, о которых я вам уже выше говорил».
Вторично вопрос о судьбе бывшего царя прозвучал уже 10 августа того же года на соединенном заседании ЦК советов и Исполнительного комитета крестьянских депутатов. Где Светлов сказал:
«Постановлением Временного Правительства бывший Царь Николай
Романов перевезен из Царского Села в одну из отдаленных губерний России. Полуофициальное сообщение по этому вопросу, данное журналистом Н.В. Некрасовым говорит, что причиной этого перевода является чрезвычайно важные политические соображения.
Мы, конечно, не можем оспаривать правильности этого шага
Временного Правительства. Если в его распоряжении имеются сведения, что бывший царь в интересах охраны революции должен находиться не в Царском Селе, а в каком-нибудь другом, более отдаленном городе России, то само собой разумеется революционная демократия не будет препятствовать и протестовать против такого шага.
Революционная демократия делегировавшая своих представителей
в состав Временного Правительства доверяет этому правительству, она уверена, что правительство сознает всю необходимость для революции надежной охраны бывшего царя и лишения его возможности каким бы то не было путем содействовать развитию контрреволюции. Конечно, пребывание бывшего царя в одной из отдаленных губерний Poссии будет способствовать тому, что никакие контрреволюционные организации не смогут входить с ним в cнoшения и использовать его имя для своих преступных целей.
И тем не менее, мы должны признать, что та обстановка, в которой совершился перевод бывшего царя, вызвала справедливое недоумение в среде революционной демократии и породила крайне нежелательное и опасное брожение в среде пролетарских и солдатских масс. Мы понимаем, конечно, что перевод бывшего царя должен был быть совершен без излишней огласки, но правительство должно было осведомить широкие массы населения о предпринимаемом им столь важном шаге, тем более, что за судьбой бывшего царя чутко следят миллионы русских рабочих, солдат и крестьян, отлично помнящих все то зло, которое причинил Николай II, Pocсии.
Скрывать от народа условия перевода царя это значит вызвать в нем подозрение, что кто-то, зачем-то хочет предпринять по отношению к бывшему царю такой акт, которым не может быть довольна революционная демократия.
Мы думает, что, конечно, в этом случае со стороны Временного Правительства не было сознательного желая скрыть от демократии своего решения. Мы верим, что это решение было продиктовано исключительно соображениями защиты революции, но факт остается фактом. Принятое и проведенное в жизнь в такой форме, оно вызвало в среде демократии некоторое недоверие к самой сущности этого решения.
И теперь являлось бы крайне желательным, чтобы Временное
Правительство исчерпывающим образом разъяснило всему народу
истинную обстановку перевода царя. Ибо, оставлять демократию во власти тех, совершенно неточных, а иногда и провокационных сведений об обстоятельствах переезда царя, которые дает буржуазная пресса, равносильно способствованию роста недоверия к Правительству солдатских, рабочих и крестьянских масс».
На что Керенский ответил:
«От имени Временного Правительства я даю торжественное обещание, что всякая попытка восстановить в России мoнapxический образ правления будет подавлен самым решительным, беспощадным образом».
Так что, никакого участия большевиков не имело быть места: ни к аресту, ни к переводу царской семьи в Тобольск, ни охрану их.
Далее: газета Временного Сибирского Правительства «Сибирская жизнь» 8 июня 1918 года полные сведения о содержании царской семьи в Тобольске и ее перевод «вынужденный» в Екатеринбург: (скан газеты в заголовке),
«В этом богоизбранном городе, обильном церквами, все было необычайно. И мирная, как будто ничем не потрево¬женная обывательская жизнь, и ее дешевизна, и несомненная безопасность, и достаточность разменной монеты.
А если к этому добавить наличность губернского комиссара временного правительства, милиции и советской власти в виде коалиции собственного совдепа (меньшевистского) и представительства от земства и города, то картина рисуется почти идеалистической. Таков был Тобольск еще в марте месяце.
Нa главной yлице города, ул. Свободы, в старинном казенном «губернаторском» доме помещался низложенный царь с семьей. Но и это несколько особенное обстоятельство на тобольской жизни не отразилось. Была отгорожена невысоким забором площадка пред домом, по которой и раньше никто не ходил, да вокруг дома стояла расставленная охрана т. называемого «отряда особого назначения».
И только. Знали, что охраняется бывшая царская семья, и больше ничем не интересовались. Охраняется и охраняется.
Но вот запахло весной, начали портиться дороги, и пpoникли первые тревожные слухи, а затем пришли и факты.
В конце марта с чрезвычайными предосторожностями в Тобольск прибыли два вооруженных отряда тюменского и омского совдепов, за ними ypaльский, еще омский, за ним латышский и т. д. и т.д.
Появление первого же (тюменского) отряда ознаменовалось вторжением в лучшую гостиницу, с обычными обысками, конфискациями «лишнего», и нападением на клубный буфет, где отряд бесплатно поужинал и заплатил за съеденное лишь через два дня, под давлением омского отряда. С отрядами являлись все какие-то особые или чрезвычайные комиссары, подлинность которых впоследствии подвергалась сомнению (они и оказались не «настоящими»). Но пока что они поспешали наводить на обывателей ужас.
При этом каждый такой комиссар неизменно зачем-то добивался свидания с бывшим царем. Но неизменно же такие домогательства встречали отпор со стороны отрада особого назначения.
Отряд считал себя подчиненным только центральной власти и отрицал за местным совдепом, его отрядом или комиссаром право вторгаться в дело охраны бывшего царя, справедливо полагая, что столь домогающиеся свидания лица могут оказаться или провокаторами или пособниками бегства.
Но один из прибывших отрядов решил добиваться смены отряда особого назначения и в этих целях пригрозил изоляцией, т. е. лишением воды и освещения зданий, занятых семьей бывшего царя и охраной. Отряд особого назначения ответил на это фактической подготовкой к бою, вооружившись до зубов. Конечно, всякие домогательства немедленно прекратились.
Но вот в самую отчаянную распутицу, когда Иртыш вздулся до краев, на улицах Тобольска показалась подводы, везшие еще один вооруженный отряд. Это был московский отряд с комиссаром Яковлевым во главе, у которого были и нecoмненные мандаты центральной власти и какие-то действительно чрезвычайнные полномочия.
Перед ленинской подписью, проверенной по телеграфу, отряд особого назначения спасовал и допустил Яковлева к бывшему царю. Присутствовавшая, про этом свидании, Алиса категорически заявила о своем намерении не расставаться с мужем, увоз которого был предрешен.
И вот, в одно весеннее утро Николай, Алиса и одна из их дочерей Мария выехали уже под охраной московского отряда и 8 человек отряда особого назначения на лошадях к Тюмени. Здесь благополучно сели в приготовленный поезд и двинулись северным путем к Moскве.
Но, зачуяв какие-то угрожающие симптомы в Екатеринбурге, ycпели повернуть поезд на Тюмень к Омску. А пред Омском узнали о готовящейся и здесь вооруженной встрече и снова поехали через Екатеринбург.
Орудия и отряды на екатеринбургском вокзале не допускали сомнений насчет ближайших настроений уральцев, и, когда поезд бывшего царя въехал между рядами товарных вагонов, комиссар Яковлев исчез. А 8 человек отряда особого назначения были разоружены и арестованы, но потом уральский совдеп разрешил им вернуться в Тобольск.
От комиссара Яковлева в это время пришла в тобольский совдеп телеграмма, гласившая, что он вынужден был сложить свои полномочия и выехать в Москву для доклада совету народных комиссаров.
А еще через нисколько дней агентские телеграммы принесли коротенькое официальное извещение ЦИКа (но не самого Совета Народных Комиссаров), что Николай находится под охраной уральского отряда, который, кстати сказать, вынес резолюцию насчет соглашательства и контрреволюционности Ленина.
Так Николай и продолжает оставаться в Екатеринбурге, куда в конце мая доставлены и остальные члены его семьи.
Губернаторский дом в Тобольске получил, наконец, положенное по статуту назначение - его занял тобольский совдеп».
Чья воля остановила перевод Николая II, с семьей в Москву? И где большевистское большинство в Советах Екатеринбурга?
Если даже Московский совет состоял из 31 процента, так называемых большевиков и сочувствующих! Во всех Советах губерний и городов преобладали царские опричники – члены бывшей царской администрации и их местныхуправлений.
Та же «Сибирская жизнь» 10-го августа 1918 года публикует материал:
Участь царской семьи
«31 июля редакцией челяб. газ. «Утро Сибири» получен информационный материал из жизни Екатеринбурга за последние дни.
Paсcтрел Николая Романова подтверждается особой правит. прокламацией.
Захвачены все его бумаги.
В 10 верстах от Екатеринбурга 30 июля обнаружен курган, где найдены металлические вещи, принадлежащие в отдельности всем членам царской семья и кости сожженных трупов по числу членов семьи Романовых.
На место сожжения выехали следственные власти.
Заложниками увезены вел. Кн. Елена Петровна, гр. Гендрикова и третья фамилия пока не известна.
Всех заложников 60 чел
Бежали большевики в Верхотурье».
Так что это? Расстрел или имитация?
Заложников 60 человек, сопровождающих их должно быть не менее 300 или 500. Это целый отряд ушедший в небытие…
Вот почему никогда не откроются архивы. Где списки членов Екатеринбургского Совета? Кто командовал войсковым областным отрядом? И т.д.
Где эти отряды, которые были в Тобольске? Чьи? И почему такие же формирования, не могли быть на всем пути следования царской семьи
Прошло 99 лет, вот только чего: расстрела или имитации? Спровоцированной белыми частями, для дискредитации большевистской власти, тем более в дни лево-эсеровского мятежа.
(хроника мятежа в Доколе 2 - http://www.kramola.info/blogs/protivostoyanie/doko...
Свежие комментарии