Чем дальше от границ “цивилизации”, от влияния западной культуры и мест, жители которых в первую очередь были подмяты и обструганы под устои “ненавязчивого” христианства, тем ярче и живее предстают перед человеком образы исконных богов, некогда обитавших на этой территории. Имена многих из них помнили и чтили вплоть до недавнего времени, но увы — человеческая память слаба и быстротечна, несколько сменившихся поколений приводят к полной перемене сознания. Сколькие помнят о Сорни-най, знаменитой Золотой бабе?
А, между тем, ее идол ищут до сих пор — ведь, если верить легенде, то “Сибирский фараон”, как Сорни-най называли в Сибири, сделан из чистого золота! Но то легенды, и художественные произведения. А в письменных источниках, на которые опираются современные исследователи, идол Сорни-най — деревянный, но с золотой короной на голове. Так говорится в скандинавской “Саге об Олаве Святом”: по ее сюжету о “Золотой бабе” и ее святилище узнал Торир Собака со своими викингами. Но можно ли верить сказаниям и летописям, если все они помещают знаменитый идол в разные места? У кого — за Вяткой, у иных — неподалеку от устья Оби, да и выглядит она всегда по разному, “превращаясь” то в беременную женщину, то в старуху с детьми, а то и все сразу — в беременную старуху с парой ребятишек. Причем не всегда это статуя в привычном понимании слова “идол”: порой Сорни-най упоминали, как скалу с хорошо просматриваемым женским силуэтом.
Как бы там ни было, но правды о ее облике не узнать — согласно записям Г. Ф. Миллера и И. И. Лепехина, язычники, не пожелавшие принимать христианство, увезли Золотую бабу подальше от людских глаз, желая сохранить идол древнего божества. Ореол таинственности привлек внимание творческих людей: Сорни-най стала героиней нескольких книг и фильмов, а с ее идолом и жертвенником можно ознакомиться в Уватском краеведческом музее, где разместилась “персональная” экспозиция богини. Словом, в узких кругах это довольно знаменитый персонаж (да и в широких — тоже), но вряд ли так можно отозваться о других божествах Югры, ничем не уступающих Сорни-най в древности и могуществе.
Менквы и компания
Верховным богом ханты и манси почитали Нуми-Торума — седого старика в золотых одеждах, который сидел на золотом стуле и с высоты своего седьмого неба наблюдал сквозь дыру за всем, что происходит на земле. Только наблюдал — божество не собиралось вмешиваться в людские склоки, за исключением случаев, когда дело касалось святотатства, промысла, на который был наложен запрет и лжеприсяги. В остальном Нуми-Торум рассчитывал на человеческое благоразумие, так что люди, по сути, были предоставлены сами себе. Как у Высоцкого — “хорошую религию придумали индусы”, так и здесь — если все неплохо и без христианства, то о каком крещении может идти речь? Правда, при этом особо не афишируется, что люди у Нуми-Торума получились не сразу, а результатом первого опыта по созданию живых существ стали менквы.
Менквы — в ханты-мансийской мифологии великаны-людоеды и оборотни, созданные Нуми-Торумом из стволов лиственниц, и сбежавшие от своего отца в лес. Они похожи на людей, но отличаются очень густыми бровями, иногда — острой головой или наличием нескольких голов (до семи), железным телом и чрезвычайно длинными ногтями. Сильные, но глупые: о слабом месте можно узнать только волшебным образом, и, если менкв погибнет, то его тело возвращается в природу в виде островов, холмов или рек.
Считалось, что менквы охраняют святилища старых богов, поэтому их изваяния размещали неподалеку, меняя раз в семь лет на новые — люди верили, что сила менква с течением времени ослабевает. Некоторые исследователи считают, что острая голова изваяния — это не форма черепа, а шлем.
У Нуми-Торума было семеро детей — сыновья и дочь. Пятым сыном почитали Ай-Ас-Торума, Обского старика. Его капище стояло прямо в устье Иртыша: будучи покровителем рыболовов и их промысла, Ай-Ас-Торум взирал стеклянными глазами на все свои владения. Почитатели наряжали его в красный суконный кафтан, а вокруг в обязательном порядке раскладывали рыболовные снасти, лук с колчаном стрел, кольчугу и копье. Старик считался заядлым взяточником — рыбаки получали ровно столько рыбы, во сколько Ай-Ас-Торум оценивал их подношения, а потому сразу по завершении первого майского промысла люди стремились задобрить вредного небожителя, и щедро мазали лицо истукана рыбьим жиром. Помощник и друг Нуми-Торума, Ортик, чей идол был собран из металла, мехов, дерева и ткани, стоял в передней части капища, а в Белогорских юртах, в импровизированном гнезде, сидел медный гусь — охотники были уверены, что изобилием пернатой дичи обязаны именно ему.
Примерно в 75 км от города Обдорска, ныне известного как Салехард, стояли двое — мужчина и женщина. Одетые в традиционные наряды, украшенные особенными серебряными украшениями, они находились каждый в своем капище, а остяки, если случалось проплывать мимо по реке, старались держаться строго середины потока, чтобы не дай бог не оскорбить божество прикосновением весла к воде. Да что там, даже пить здесь боялись. Но, каким бы сильным ни было бедствие — мор, голод, падеж скота — со всем можно было обратиться к истуканам, и не встретить отказа.
Местные боги всем прочим подношениям предпочитали серебро — неудивительно, что постепенно его накопилось такое количество, которое не могли обойти стороной более алчные соседи по землям. Югра превратилась в магнит для любителей легкой наживы.
Сопротивление
… а шли с ним хотячие люди, да князь Василий Вымский Ермолич с Вымичи и с Вычегжаны
Именно так в Астраханской летописи говорится о походе Василия Скрябы в Югру. Москва нуждалась в дани — серебре, мехах и охотничьих птицах. Скряба по приказу Ивана III должен был привести югорских князей к присяге, но перед ним несокрушимой преградой встал Асыка — вогульский князь, который доставил захватчикам немало хлопот, но в итоге все-таки потерпел поражение. Присягу дали другие князья, и, обложенные данью, вернулись домой из Москвы.
Если территориально и финансово Югра стала зависимой, то в церковь местные не спешили, а борьбу с идолопоклонничеством можно было вести только там, где истуканы находились в зоне доступа. А тут утащат изваяние куда-нибудь на тайный островок на болотах, и ищи его — так и без головы остаться можно, а толку ни на грош, потому что тут же, на соседнем островке, таких изваяний на пять капищ наберется.
Но всегда есть какое-нибудь “но”.
6 декабря 1714 года
Об уничтожении кумиров и кумирниц у вогуличей у остяков у татар и у якутов, и о крещении сих народов в христианскую веру
По сему указу ехать тебе, богомольцу Нашему во всю землю огульскую и в Встяцкую и во все их уезды и в Татары и в тунгусы и в Якуты и в волостях их где найдешь их кумиры и кумирницы и нечестивыя их чтилища, и то по сему Нашему Великаго Государя указу пожечь, а их Вогулечев и Остяков и Татар и всех иноземцов Божиею помощию и своими труды приводить в Христианскую веру, и о том явить им словесно и сей Наш указ сказать: и которые Вогулечи и Остяки и Татара и все иноземцы крестятся, тем Нашего Царскаго жалованья давать холст ко крещению, на рубахи, и в ясаку им льгота будет. А где ты богомолец Наш приедешь в городы в Верхотурье до Пелыми, до Березова по Сосве и за Березов вниз и оттуда до Нарыма и до Тобольска и Енисейска и Якутскаго и в волости до тех городов надлежащия что надобно к твоему поведению и к потребе, и то по сему Нашего Величества указу брать тебе в городах из казны у Коммендантов, что понадобится к тому крещению, и Коммендантом всех Сибирских городов везде давать, что понадобится…
С таким приказом Петр I отправил митрополита Филофея в Тобольск. Власть и Церковь против язычества и идолов — исход такого сражения предрешен, но битва заняла века. Идолов жгли, плавили и ломали, население крестили принуждением и измором, искали спрятанных кумиров и шаманов. Не могли найти только одного — Золотую Бабу.
Казымские ханты говорили: “Сорни-най у нас”. Сосьвинские уверяли: “У нас”. Юганские твердили: “У нас где-то”. И только кондинские манси заявляли: “У нас ее давно нет. Ее куда-то утащили наши старики и потом умерли, никому не сказав. Теперь мы не знаем, где она спрятана”.
Свежие комментарии